Газета «Персона». Архив

Прокручивая в воображении последовательность событий, проигрывая варианты, «критик» получает от этого почти чувственное удовольствие. Он умеет извлекать уроки из истории  и видит далекую перспективу. С ним мало кто может сравниться в стратегических прогнозах, в предвидении возможных опасностей. 

Основная рабочая функция «критика» – деловая логика: умение и навык «собирать из кирпичиков» будущую конструкцию.

Ранимая функция «критика», находящаяся в «канале наименьшего сопротивления», – этика эмоций. Поэтому он сдержан, но порой и его может захлестнуть эмоциональная волна, от которой «критик» испытывает физическое утомление. Чтобы защитить себя, держит далекую психологическую дистанцию. Его раздражает фамильярность. Сам он придерживается спокойного и уважительного стиля в общении. 

Ему неприятны люди, склонные «брать на крик», провоцировать конфликты и  драматизировать события.

Самая слабая функция «критика», расположенная в суггестивном, то есть во внушаемом, подсознательном канале, – это волевая сенсорика. Отсюда особая «мягкость» и слабость агрессивных мотивов в его  поведении. Однако это не безволие, а лишь означает, что «критику» не нужна победа ради победы и насилие ради насилия. Он легко идет на компромиссы в несущественных для дела вопросах, но в серьезных благодаря мощной деловой логике готов быть упрямым и энергичным, как бульдозер.
«Критик» благодаря своей сильной функции «интуиции времени» чуток к новому. К тому же он непревзойденный позиционный игрок, мастер интеллектуальной игры людьми и событиями. Но склонен перестраховываться и «застревать» на бесконечных улучшениях модели, так как стремится к точности и самолюбиво не хочет ошибаться. Кроме того, воображение как программная функция доставляет «критику» больше приятных ощущений, чем рабочая функция – деловая логика. Поэтому он может «застревать» на этапе воображения. Но эти недостатки часто компенсируются им с помощью саморефлексии, направляющей и контролирующей его поведение.

В процессе работы «критик», плененный своей деловой логикой, может легко раздражаться из-за любых проволочек. При этом он «сбивается» с рабочей функции на резервную – эмоций. Когда «критик», сверкая глазами, кричит на родственников или подчиненных (такое  очень редко, но бывает), это работает его резервная, а потому приводящая к утомлению функция. Слабыми резервными функциями человек не умеет как следует управлять, поэтому эмоциональные срывы у «критика» возникают помимо его воли. Неудивительно, что он старается любой конфликт свести на нет, что заставляет его избегать общения с психотипами  «артист» и «энтузиаст», которые порой специально идут на обострение конфликтов и «накручивают» эмоции.
Слабой у «критиков» является не только функция эмоций, но и функция  этики отношений, с помощью которой анализируются отношения между людьми. Следствием слабости
этических функций оказывается и то, что «критик» – исследователь и скептик – авторитетам не доверяет. Убедить его можно только логическими и особенно образными аргументами и сравнениями, заставив задуматься. Лучший язык для разговора с ним – логика и примеры, построенные на аналогиях, то есть апеллирующие к воображению, к интуиции.

Довольно спокойно относится «критик» к тем, кто пытается на него «давить». Если требования разумны, он идет навстречу, если нежелательны, переводит ситуацию в рамки деловой логики в поисках компромисса или нового решения, если откровенно неразумны, старается избежать резкого отказа и ответной агрессии. Но когда отпор  все же надо дать, «критик» прибегает к своему мобилизационному каналу и «демонстрирует» эмоциональную вспышку. Сам же предпочитает не прибегать к бесцеремонному нажиму и давлению. Это не его стиль.

«Критик» не отвечает агрессией на агрессию. Он пользуется своим интеллектуальным превосходством и изменяет направление разговора, чем обескураживает собеседника. Шутка – любимое оружие «критиков» и в психологической обороне, и в нападении. Замечания и выговоры в адрес подчиненных он, как правило, делает деликатно, иногда облекая их в форму иронической реплики или шутки. Однако относиться к ним следует серьезно, потому что даже у «критика» терпение не беспредельно, и однажды он может подыскать непонятливому замену.
«Критик» не принимает решения в споре или под давлением. Он откладывает его на вечер – в одиночестве лучше работает его программный канал интуиции времени (воображения).

В сфере действия своих сильных функций – стратегического воображения и деловой логики – «критик» часто бывает уверенным в себе упрямцем, которого невозможно сбить с цели, и раздражается, когда происходят задержки и изменения намеченных планов. Так он форсирует исполнение, чтобы не возвращаться к этапу продумывания решений. При этом легко подчиняется давлению со стороны близких ему людей во всем, что касается бытовых проблем, то есть из области сенсорики ощущений, отвечающей за самочувствие и удобства.

Один из главных движущих стимулов «критиков» – самолюбие и связанное с ним самоутверждение. Часто их способности действительно высоки. И когда им легко удается то, что не под силу другим, сознание своего интеллектуального превосходства доставляет «критикам» истинное наслаждение, и они не упустят возможности прямо или косвенно это превосходство продемонстрировать. Если воспитание противоречит такой демонстрации, они будут молча торжествовать, удовлетворяя свое тщеславие.
Стремление почувствовать свою значимость отнюдь не означает, что «критик» рвется занять в обществе более высокую ступень. Скорее он желает оказаться как можно выше в области знаний, проницательности и почувствовать свое превосходство над другими именно в этом.
Хотя «критики» в руководители обычно не стремятся, они подчас ими оказываются за свои заслуги, за эрудицию, знания и логику, за высокое качество работы. Но больше всего их ценят за преданность. Она действительно имеет место, потому что, ощущая дефицит внутренних стимулов для собственной активности, «критики» для подкрепления своих жизненных установок часто обращаются к принципу долга: «Я буду это делать, потому что это мой долг». Это приводит к тому, что в умной голове «критика» рядом с маленьким эгоистическим «хочу» всегда существует большое «надо», за что начальство особенно любит «критика», полагаясь на его честность и преданность.

«Критик» увлекается и задерживается на работе допоздна. Но и дома он не свободен от мыслей о деле, «прогонки» различных вариантов, более удачных решений. Благодаря развитой программной функции «интуиции времени» «критик» может, правильно предсказав конечный результат, вовремя включиться в работу (за бесполезное дело никогда не возьмется). Без поспешности ждет, когда проблема «созреет» и ее решение естественно выстроится. Почувствовав реальную перспективу, он тут же начинает действовать. Подстраховываясь, «ведет» несколько альтернативных вариантов и оставляет дополнительные резервы.
Если «критик» нашел свое дело, он превращается в трудоголика с фантастической энергией и работоспособностью. И сколько бы ни длились периоды бессонных ночей и крайнего напряжения – характер работы будет основательным и педантичным. Повторяет, что «лучшее – враг хорошего», но в поисках совершенства ему трудно остановиться. Когда порученное ему дело ограничено сроком, он будет работать по 16 часов в день, но вовремя представит заказчику высококачественный результат, хотя потом долго будет вспоминать, в каких местах мог его улучшить. Если «критик» – руководитель, то, избегая эмоциональных столкновений, он не склонен к смене кадров «на ходу», но пойдет на это, если люди будут работать тяп-ляп.

«Критик» умеет увидеть возможности сотрудников и правильно их использовать. Но не всегда решается полностью доверить им дело. Плохо примиряется с мыслью, что ктото сделает его лучше, чем он, и лично контролирует качество работ. Впрочем, как контролер «критик» вполне объективен и покладист.

«Критики» редко по своей инициативе меняют постоянную работу. Они не педанты в отношении времени, но зато четко и лаконично излагают любой вопрос, любят разъяснять собеседнику логическую сторону дела, очень осмотрительны, далеки от интриг и не мстительны. В общении производят впечатление доброжелательности, демократичности и искренности. Их демократизм не фамильярен, а подчеркивает вежливую дистанцию, гарантирующую равенство прав и позиций собеседников.
«Критики» не любят вычурности в одежде и в убранстве помещений, они сторонники делового, немного небрежного стиля.

Типичный «критик» при близком общении производит сложное впечатление сплава ума, неспешности, гордыни, интеллектуальной «задиристости» и одновременно неуклюжей мягкости и «домашности», внимания к собеседнику и в то же время периодической задумчивости. Наиболее близкий к портрету «критика» oбраз – «мягкий и гибкий снаружи, но твердый внутри».