Газета «Персона». Архив

29 марта 2024
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл
Дата выпуска: 15 мая 2009

Кто самый главный человек в Церкви?

Дата публикации: 16.05.2009
Кто самый главный человек в Церкви?

Отец АЛЕКСАНДР (Пермяков) Руководитель миссионерского отдела Калининградской епархии

Служащий священник храма Андрея Первозванного в Калининграде. Женат, дочери 2 года.

— Отец Александр, кто самый главный человек в Церкви?

— Если говорить, кто главный вообще в Церкви, то Бог. А из людей… Об этом говорит Апостол Павел: Церковь — это тело Христово. И каждый из нас является частью этого тела. Кто-то глазом, кто-то рукой, кто-то ногой. А в теле, в организме человека что главное? Все части. Разве печень главнее, чем почки, или глаз — чем ухо? Нет. А если зуб заболел, то наплевать, что все остальное здорово. И, забыв про желания других органов, пойдешь к зубному врачу. Потому что зуб сейчас важнее.

— Если главные в Церкви больные и убогие, почему именно их не пустили в храм на службу, которую служил Патриарх?

— Да, я, выходя после службы из храма, натолкнулся на этих пожилых людей, которые меня чуть не разорвали. Ведь они исповедались, готовы были причаститься, а их не пустили. Я же оказался крайним, хотя не занимался организацией мероприятий с участием Патриарха. Этим занималась Федеральная служба охраны. Но им никто не указ, в том числе и священники. Это та цена, которую мы платим за приезд Патриарха. Если не согласимся на их требования — они просто не позволят Патриарху сюда приехать. А он идет на это, так как согласился быть публичной фигурой, которая имеет влияние на органы власти.

— То есть Патриарх — политическая фигура.

— Да. Патриарх имеет две ипостаси. Он церковная и политическая фигура. Его приезд к нам — и такой, и такой. С точки зрения церковной — он выступил перед духовенством, он сделал нам втык в субботу и сказал все, что он нам хотел сказать. —

А если бы не сотрудники ФСО, а Патриарх сделал бы что-то не так, Вы сказали бы сейчас об этом?

— Нет. Лично ему указывать я не имею права. Это церковный этикет. Для этого существуют юродивые. Они — глас народа. Патриарх, да и царь, выслушивая юродивых, никогда их не наказывал. И как наказать того, кто ничего не имеет, живет под открытым небом. У него и куска хлеба нет, как и личных политических амбиций. Поэтому его устами говорят не корысть и не политическая выгода. А если я приду к Патриарху с советами, то возникнет вопрос, зачем я это делаю. Может быть, я гордец или пиар себе делаю, чтобы на меня обратили внимание. Вообще, любая свобода сопряжена со знанием. Вот моя дочь не обладает той свободой выбора, которой обладаю я. Для того чтобы она обрела свободу, она должна обрести знания. Так же в плане политическом или религиозном. В этом плане мы все дети, понимаете? Поэтому как я могу Патриарху что-то говорить, в чем-то упрекать, если я элементарного не понимаю и не знаю, что происходит даже в моей епархии.

— Почему бы не дать дельный совет? Например, как привлечь в Церковь молодежь.

—Совет дать можно. Но существует определенная субординация. Сначала я должен обратиться к своему непосредственному начальнику.

— А он не понимает. У него не хватает широты взглядов…

— Значит, не буду ничего ему говорить. Но и через голову начальника ничего делать нельзя.

— То есть как в армии.

.— Да, здесь все как в армии. Это бюрократия, согласен. Но ее мы унаследовали из Византии, которая долгое время просуществовала именно благодаря этой бюрократии, в которой есть элемент разумности. Церковнослужителю намного труднее, чем обычному человеку, потому что он должен следовать и закону государства, и церковным канонам. А по ним надо сохранять субординацию, чтобы не нарушить ту выстроенную систему отношений, которая позволяет эффективно работать церковному механизму. Бывает иногда, что между двумя системами возникает конфликт. Причина этой конфронтации в том, что Церковь имеет свое собственное устроение. Иногда мы предпочитаем церковную позицию светскому закону. Такова жизнь церковная.

— В миссионерском отделе работают агитаторы?

— Да, политруки. (Смеется.)

— И вы везде рассказываете, как…

— Как хорошо в Церкви и как плохо вне ее. (Смеется.)

— Ну да, чем глубже твоя вера, тем тебе лучше?

— Я в Вас вижу умного собеседника, мне очень приятно с Вами общаться, честно. Я Вам скажу так: моя задача — рассказать не как хорошо, а как правильно. Это намного важнее. Потому что не всегда то, что хорошо, является правильным. Бывает, что человеку хорошо и комфортно в Церкви, но он живет неправильно. А бывает наоборот. Бывает, что человек живет правильно, но ему от этого некомфортно. Моя задача — рассказать о правильности духовной жизни. В чем интересная особенность духовной жизни — она на самом деле совершенно не зависит от того, кто у тебя патриарх, что он думает, какая политика церковная существует, понимаете? Вся церковная политика, вся церковная структура является лишь инструментом, который должен донести идею о необходимости личной духовной жизни. А под духовной жизнью можно понимать многое, но самое главное, на чем мы всегда делаем акцент, — что у тебя происходит встреча с Богом, твоя встреча с Богом. И чтобы человек не потерял возможность этой встречи. Вот это и является условием духовной жизни. А все остальное — это возможности, некие технические моменты, которые позволяют нам «организовать» эту встречу с Богом. Для простого человека или для непростого — для любого, в том числе и для президента, для члена правительства и так далее.

— Мне не нравится, что Вы, говоря от имени Церкви, делите людей на простых и таких, как президент. Мне кажется, что Вы таким образом впускаете в свой духовный мир политику.

— Я понял, понял. Это некая такая дискриминация. Но слово «простой» в Церкви — это не ругательное слово.

— Ну да, мы с Вами говорили, что чем несчастнее человек, тем он в Церкви главнее.

— И наоборот. Вот как раз слово «непростой», объективно говоря, — это для нас ругательное слово. Общаться с людьми власти очень непросто. Это самый сложный контингент, с которым нам приходится общаться. Почему? У них богатая свобода выбора. Возьмем простую бабушку. У нее две дороги: одна в церковь, другая на кладбище. У нее выбора богатого нет. Она знает, что она только Церкви и нужна. Врачи от нее отказались, потому что у нее денег нет, собес ее просто терпит. И только в церкви она найдет двух-трех подруг, и может быть, участливого священника, который ее по голове погладит и выслушает. А тот, кто стоит со свечкой за специальным ограждением в церкви, это человек власть имущий, у него богатый выбор. Он может пойти в казино или куда-нибудь еще, с бабами в баню, но он пришел в храм, взял свечку. И слава Богу. Он свой выбор осуществил. Хотя, может, он не является воцерковленным человеком и сразу не изменился, а как был коррумпированным чиновником, так и остался…

— А Вы разделяете людей на верующих и неверующих? Для Вас это разные люди?

— Разделяю, конечно. Для меня это разные люди.

— Скажите, если к Вам в церковь придет верующий и неверующий, Вы поможете им одинаково, если они нуждаются?

— Помогу-то одинаково. Но только помощь будет разной в том смысле, что люди разные. Тем более что в буквальном смысле неверующих не существует.

— Одни сомневаются, другие — нет.

— Дело не в этом. Любой человек в мир приходит с верой. Вот моя дочка все время меня учит. Она старец для меня (смеется), хоть еще ничего не знает. Ей говорят: это — оса, она кусается, это — горячий чай, обожжешься. Она взяла и залезла в этот горя- чий чай и ошпарила руку. Уровень веры отцу возрос. Через веру мне она адаптируется к жизни. Чем активнее ее вера, тем больше она узнает. Когда она пойдет в школу, ей будут говорить там удивительные вещи: например, что расстояние от Земли до Солнца — пять умноженное на десять в восьмой степени метров. Она линейкой это измерить не сможет. Это и многое другое она будет принимать на веру. В быту мы очень часто руководствуемся верой. Вот Вы, когда ехали сюда, верили, что Вы не напрасно едете, что здесь кого-то встретите, что у Вас будут очень интересные интервью… Веру иногда называют шестым чувством. Вот я верю этому человеку, а объяснить почему — не могу, верю — и все. Если со старостью наши пять органов чувств ослабевают, иногда мы вообще лишаемся зрения, слуха, то вера, наоборот, может развиваться безгранично. Религиозная же вера начинается тогда, когда человек открывает для себя существование закона воздаяния: «что посеешь, то и пожнешь». Если есть такая вера, значит, человек хоть как-то религиозен. А дальше уже разные уровни религиозности. В православной вере — это абсолютное послушание Богу.

— Отец Александр, как же можно слушать того, с кем не общаешься?

— Наша вера основана на Священном Писании. Существует Слово Божие, на котором основана христианская вера.

— То есть человек, который не прочел Библию, Новый Завет, не может быть верующим?

— Нет, может быть верующим. Например, я с Вами разговариваю, цитирую Вам Священное Писание. И Вы можете воспринять эти слова сердцем.

— Почему Вы решили стать миссионером, может, потому, что Патриарх Кирилл — миссионер?

— Хороший вопрос, замечательный. Я долго думал, что самое интересное в жизни священника. В жизни верующего самое важное, самое интересное — это встреча с Богом. Бог дает такую возможность каждому. Но человек не всегда к этому готов. А в жизни священника мне больше всего нравится наблюдать, как люди приходят к Богу.

— То есть Вам нравится не процесс, а результат?

— Процесс тоже интересен. Например, есть у меня один знакомый, бывший бандит. Натуральный такой пацан. Сейчас имеет хороший крупный бизнес. Недавно он мне говорит: «Нам ставят совершенно невыносимые условия аренды, помолись за меня». Я говорю: «А о чем конкретно молиться?» А он мне: «Помолись за волю Божию. Оставаться мне здесь или не оставаться». И это человек, который привык все делать через насилие, через силу, взятку. Я был потрясен. Он смирился перед Богом и ждет от него повеления. Другой человек, который занимался когда-то криминалом, пришел ко мне, глаза горят: «Я, говорит, пережил ощущение радости прощения, когда меня, такого грешника, простил Господь. Я такой плохой был, такой плохой. Слава Богу, что есть Божья милость к нам. Как бы я жил дальше со всеми своими грехами?!» Я был так рад!— А Патриарха Кирилла интересует больше результат или процесс?— Конечно, результат его интересует, это однозначно.

— Так Вы считаете его миссионером?

— Безупречным. Он настоящий миссионер. Это его харизма. Впрочем, миссионерство, я думаю, это цель всякого нормального священника. Ведь это желание передать свою веру следующему поколению. Передать другим людям, которые тебя окружают, ощущение радости от встречи с Богом. Настоящий миссионер — это тот, кто по внутреннему призыву сочувствует и желает разделения радости встречи с Богом с другими людьми. Святейший Патриарх Кирилл, мне кажется, как раз именно такой человек.

IMG_0245-300x225.jpg— Во время службы Патриарх стоял на коврике, на котором изображен орел.

— Это византийский символ Церкви с IV века.По представлениям древних, это единственная птица, которая смотрит на солнце и не моргает. А для нас Бог есть духовное солнце. Мы Его называем Солнце Правды. Архиерей — в некоторых богословских текстах — ангел Церкви. Он может смотреть на Бога не моргая. Это дерзновение дано ему даром через возложение рук, совместную молитву в церкви. Он смотрит открытым лицом на Бога и получает от Него какие-то поручения. Собственно, эту идею коврик с орлом и символизирует. Скажем так: архиерей есть духовный орел.

— Зачем же Патриарх его топчет, как врага?

— Нет. Он становится на образ орла, на символ особого откровения, которое дано архиерею для руководства Церковью.


На философские темы беседовала Елена Исакова

Вход на сайт