Газета «Персона». Архив

Аверин Максим Викторович

Родился в Москве 26 ноября 1975 года. С 9 лет играл на сцене Театра миниатюр. Окончил Высшее театральное училище имени Б.В. Щукина при Государственном академическом театре имени Е.Б. Вахтангова в 1997 году. В театре «Сатирикон» с 1997 года. Исполнитель главной роли в телесериале «Глухарь» и одноименном полнометражном фильме.

Театральные работы:

Король Эдвард IV («Ричард III»), Эдмонд («Король Лир»), Рене («Тополя и ветер»), Падрон Тони («Кьоджинские перепалки»), Марцелл («Гамлет»), Джон Безземельный («Лев зимой») и др.

ПЕРСОНАЛЬНОЕ ИНТЕРВЬЮ

— Максим, на Ваш взгляд, Глухарь — это просто прикольная роль или оригинальный способ показать нашу действительность?

— Прикольная роль?

— Ну да. Коррумпированный симпатяга.

— Знаете, прикольная роль — это для шестнадцатилетних подростков, которые случайно оказались в профессии и снимаются в каком-нибудь тривиальном сериале.

— У Вас же очень много шестнадцатилетних поклонников и поклонниц, это Ваша аудитория.

— Моя целевая аудитория от 4 до 85. Как я недавно выяснил, нас посмотрел каждый второй гражданин России, которая занимает одну шестую часть суши Земли.

— Хотите покорить весь мир?

— Когда мне было совсем мало лет, я уже определился, что буду артистом. А шел к этому всю жизнь и все для этого делал. Поэтому мне не понятно, когда человек, которому 17 лет, не знает, чего он хочет от жизни. В этом возрасте люди уже подвиги во время войны совершали. А они ничего не читают, в театр и кино не ходят, все свободное время сидят уткнувшись в компьютер. Впрочем, весь мир стал электронным. Это неплохо. Я за цивилизацию, но при этом надо жить и в реальном мире тоже.

— На съемках нервничаете?

— Конечно, бывает и нервничаю. Хочется, чтобы все получилось. Это же моя работа. Мне кажется, будет правильно, если каждый на своем посту будет нервничать, переживать за свой труд. Тогда что-то у нас сдвинется в лучшую сторону.

— Фильм «Глухарь» — это форма протеста или дружеский шарж на действительность?

— Ну я бы не сказал, что это шарж. Конечно, в нашем фильме много комичного, но также много и драматичного. Тут две, скажем так, позиции. Первая — все-таки показать реальную жизнь, а не вымышленных Джеймсов Бондов, как обычно у нас про милицию снимают. Даже не сказал бы, что про милицию. Про обычных людей, которые работают в этой профессии. И второе — мне очень хочется, чтобы у нас прекратилась тотальная «сериализация», когда артисты просто элементарно не работают, не создают роль. Считают, что сериал — это несерьезно. Это неверно. На мой взгляд, артист всегда должен быть живой и всегда, когда работает, все делать на высоком уровне.

— Ну вот, Вас снова требуют на съемочную площадку.

— Я уже научился так жить. Это просто мой образ жизни. Мне так комфортно, мне так хорошо, мне нравится…

Камера! Мотор…

— Так на чем мы остановились?

— На том, про что это кино — про коррупцию или про…

— Про нашу жизнь. Не мы ее определяем. Мы только живем в социуме и сталкиваемся ежедневно с маленькими грехами, правонарушениями, которые в целом создают большую проблему. И как только права, прописанные в Конституции, будут доступны каждому… Поэтому законы должны знать все.

— Тогда человек сможет себя защитить?

— Конечно. И он сам должен уметь себя защищать. Пока  же все думают, что там сидит дядя Степа — милиционер, который должен всех защищать. А у дяди Степы целый район и каждый на него надеется. Граждане сами не должны допускать ситуацию, когда нарушается закон. Вот молодые пацаны изобьют кого-то, машину чужую испортят, а родители будут за них отвечать. Поэтому идут к следователю, просят, деньги предлагают. Почему же эти родители в своих чад в детстве не заложили, что такое хорошо, а что такое плохо.

Надеются на маму, которая заплатит за них, потом на помощь дяди Степы. Не должно быть так. Эти придурки с детства должны понимать, что они уже не маленькие и сами будут отвечать за свои проступки.

— За Вас родители никогда не отвечали?

— Никогда. Меня воспитали нормальным человеком. Я с 12 лет работаю, сам несу за себя ответственность. С меня всегда спрашивали. Так родители нас с братом воспитывали.

— Вы публичный человек, народный любимец, озвучьте свою гражданскую позицию.

— Моя гражданская позиция — это мой ежедневный труд. Здесь мой боевой пост. Серьезно. Потому что людям нужна моя работа. Им нужен театр.

— Говорят, что есть люди, которые открывают для себя театр через «Глухаря».

— Дорога к театру у каждого по-своему складывается. Если бы я, например, был из другой семьи и с детства не было бы прививки к хорошему театру, то, может быть, я не любил бы так театр. Тут очень важно в нужном месте от правильных людей получить эту вакцинацию. А поголовные детские путешествия в театры, которые плохо делают свою работу, могут набить оскомину очень большую, тем самым отвращая вкус и любовь к театру. И слава Богу, что моя жизнь сложилась так хорошо, что я служу в театре, в котором как артист расту, меняюсь.

К тридцати пяти годам я сделал уже неплохую театральную карьеру. В другом театре, академическом, я бы, наверно, и четверти этого не достиг. Поэтому мне повезло. Сначала я оказался у очень хороших педагогов в институте, потом у очень хорошего художественного руководителя. А сейчас прохожу, скажем, такую же хорошую школу мастера Райкина.

— После успеха на телеэкране не получится, что кино вытеснит театр из Вашей жизни?

— У меня сейчас разнообразная и обширная работа. Много чем стал заниматься. Вот и телевидение достаточно активно вошло в мою жизнь. Мне, например, понравилось мое участие в «Карнавальной ночи с Максимом Авериным». Так был открыт для меня новый жанр. Это все побочная территория моей профессии, но я думаю, что продолжу и в этом духе тоже.

— Вам повезло, Вы востребованы, а есть артисты, которые по семь тысяч в месяц получают.

— В Москве пять театральных вузов. И еще очень много театральных школ. Огромное количество мальчиков и девочек приезжают в столицу учиться. А кто-нибудь из них возвращается на свою малую Родину поднимать там театральное дело? Нет. Все хотят жить в Москве. И причин для этого много. Потому что здесь лучше театры, можно стать известным, сделать карьеру. Тягу к жизни в столице можно оправдать как угодно. Но на самом-то деле именно в нашей стране все просто хотят жить в Москве. Большая страна, которая хочет жить в одном городе. И это тоже проблема.

— Вы москвич и потому не любите приезжих?

— Почему не люблю? Это неправда! Я никогда на это не обращал внимание. Просто обозначил, что есть такая проблема. Вообще-то, смешно, когда артист сидит и рассуждает о политике, об обстановке в стране или о законах. Это неправильно. Каждому свое.

— Кто Ваши родители?

— Отец, Виктор Владимирович, художник-постановщик «Мосфильма», мама, Галина Викторовна, портниха.

— В фильме Вы пиво очень любите. А в жизни?

— В жизни я предпочитаю совершенно другие напитки.

— Интересно, какие?

— Люблю коньяк. Он располагает к беседе. Водки махнул — и сразу дурной. А тут сидишь, размышляешь о жизни, пытаешься познать прелесть бытия.

— И какой коньячок предпочитаете?

— Хороший, конечно.

— О, да Вы гурман, сибарит?

— Скорее да. Я люблю жизнь такой, какая она есть. Невозможно все время мямлить, то не так и это не эдак. И чем больше ты открыт миру, тем больше ты получишь от него. Поверьте мне, это так и есть. Я работаю с удовольствием и живу в свое удовольствие.

— Максим, а пробы на роль Глухаря Вы сразу прошли?

— Да. В тот момент, когда все герои уже были утверждены.

— Сценарий Вам понравился?

— Сначала прочитал сценарий, потом поехал на пробы. В принципе, я никогда не хотел сыграть милиционера, потому что не совсем понимал, как это сделать. А то, что видел на экране, меня не вдохновляло.

— Как я поняла, Вы своей профессией довольны?

— Я всю жизнь к этому шел.

— А как Вам с Денисом работается?

— Ну с Динькой мы познакомились, еще когда были выпускниками театральных вузов. Он «МХАТ» окончил, я «Щуку», поэтому мы знакомы давно и жизнь нас периодически сталкивала. Какие-то компании, какие-то пробы, а сейчас вот уже три года вместе работаем. Я даже не могу это дружбой назвать, мы стали уже почти родственниками.

— Дни рождения вместе отмечаете?

— Да на работе наши дни рождения отмечаются.

— Какие-то общие интересы у вас есть?

— У нас один общий интерес — это работа. У меня нет никаких хобби, я ничем не увлекаюсь, я ничего не собираю: ни марки, ни календарики. Никогда не хотел быть ни танкистом, ни футболистом, ни учителем. Я всегда хотел быть только артистом — это и мое хобби, и жизнь.

— Одним махом сцена сразу стала и тем и другим.

— Прекрасная работа. Могу быть и милиционером, и летчиком.

— На Ваш взгляд, насколько оправдывает себя слоган «сериал, которому веришь»?

— Реальная жизнь и кино — это разные вещи. И на сцене и на экране все равно существует элемент воображения, художественного вымысла. А «Глухарь» в каком-то смысле это пособие для тех, кто хочет знать, как надо выживать.

— А настоящий друг у Вас есть по жизни?

— У меня есть компания близких и очень верных мне друзей, с которыми мы обязательно на Новый год уезжаем в теплые страны. Восемь близких мне людей. Это абсолютно разношерстная компания. Притом артистов в ней мало. Только Граня Стеклова, ее муж Володя Большов и я. Но мы никогда, собираясь за столом, не обсуждаем профессию, не говорим о работе. Нам есть о чем поговорить и без этого. И конечно же, мой близкий друг — это моя мама. Я стараюсь ее не огорчать и не рассказывать о неприятностях. Мама и так переживает, что я много работаю, поэтому иногда я говорю ей, что сегодня я отдыхаю.

— Она Вас воспитывала кнутом или пряником?

— Ну, ремнем меня не били, но слово отца или мамы для меня многое значило. Не огорчать родителей — это было превыше всего. Я знал, что мама устает и ей нужна наша с братом поддержка, которая заключалась в том, что мы ее волновать не должны и подводить тоже.

— А чем Ваш брат занимается?

— Он бизнесмен. Мы с ним очень разные. Гена старше меня на пять лет. И то, что у меня есть старший брат, сыграло большую роль. Он всегда был такой няней для меня, хотя я достаточно рано стал самостоятельным. С ним мама всегда могла меня спокойно оставить. А еще была бабушка, которая не была мне родной по крови, а просто соседкой. Она работала в издательстве «Прогресс», специализирующемся на иностранной литературе, и во многом сформировала мои вкусы в литературе, сориентировала меня. В доме было много хороших книг — папа много читал. И я в первом классе уже бегло и довольно много читал. А вот грамотность, когда я пишу, у меня страдает.

— А ударения правильно ставите?

— Да, правильно ставлю. И от слов-паразитов стараюсь избавляться даже в своем личностном бытовом лексиконе. А то вся страна «как бы работает», «вроде отдыхает».

— Вам многое удалось в жизни? И если да, то что этому способствовало?

— Любой человек, который входил в мою жизнь, оставлял в ней след, являлся для меня учителем. Даже негативный опыт был обучающим для меня. А институт, сама атмосфера Щукинского театрального училища, в которой я очутился, о которой мечтал с детства, дала хороший заряд оптимизма.

— То есть общаясь с людьми, Вы оцениваете собеседника?

— Всегда видишь, кто перед тобой. Я чувствую, что от меня людям надо, понимаю их. Плохие рядом долго не задерживаются, они как-то сами отлипают. Не бывает такого, чтобы присасывались как пиявки. Сразу стараюсь понять, что за человек передо мной, что он из себя представляет, какие у него интересы.

— А какую роль Вам хотелось бы сыграть?

— Маяковского. Хотя сейчас много всяких обличительных статей о нем появляется. А мне почему-то кажется, что он был очень одиноким и несчастным. Любой человек многогранен, если он настоящий человек. Я не люблю играть однозначно хороших персонажей или однозначно плохих. Нас в институте учили: «Играя плохого, ищи в нем хорошего». Поэтому не оправдать как-то отрицательный персонаж, не сделать его человеком, мне кажется, это неправильно. Не понимаю, когда одни такие плохие, такие сволочи, а все другие, наоборот, такие хорошие ребята.

Сейчас вот закон выходит, что отрицательные персонажи могут курить в кадре, а положительные не должны. И мне сразу так смешно становится. Я представляю Василия Макаровича Шукшина и как сейчас в кино будут стирать у него папироску, потому что он там положительный герой. Смешно просто. Дело-то не в сигаретах, не в челке и не в лысом черепе, а в наполнении.

— Любите стихи Маяковского?

— Конечно. Как можно любить Маяковского и не любить его стихи. У него есть потрясающая лирика.

— Максим, Вы эмоциональный человек?

— А Вы разве этого не поняли?

— Интересно, как Вы себя оцениваете?

— Гиперэмоциональный. Кто-то такой, а я вот такой.

— Еще есть оценка: максималист — не максималист.

— Максималист, но с годами уже понимающий жизнь. Что касается личностных отношений – дружбы, любви, то здесь тем более не применимы слова «как бы друг», «вроде нравится». А что касается глобального, то, конечно, максималистом мне ужиться было бы тяжелее. Скорее я живу по заповеди «Господи, дай мне смириться с тем, что невозможно изменить». Увы, изменить мир я не могу.

— А к Вам не обращаются как к знакомому менту? У нас народ простой…

— Да нет. Ну есть, конечно, люди, которые обращаются ко мне по имени персонажа, но в основном как-то Максим. Публика, она у нас теперь такая интересная. Кто-то для себя театр открыл и теперь ходит на спектакли. Но знаете, мне нравится другое, не то, что «ой, знакомое лицо, вы, наверное, артист!», а то, что они меня знают по персонажу… Они меня знают за мою работу. Мне, понимаете, это ценнее, чем если бы они говорили: «Где-то мы вас видели».

— А Вы верующий человек?

— Это очень личный вопрос, чтобы на него однозначно ответить. И очень сложный, потому что в моей стране путь к Богу очень непростой. Я верю, что Бог даровал мне миссию нести людям радость. Это счастье, когда тебе в след говорят: «Спасибо тебе. Ты нам радость несешь». По-моему, это неплохая миссия.

— Самое замечательное в Вас, Максим, что Вам в ответ хочется улыбнуться.